Ирма Ланцман родилась в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург), где и прожила почти всю свою жизнь. В конце августа 1942 года, после года проживания в в блокадном Ленинграде, была эвакуирована с дошкольным детдомом в Ивановскую область, затем снова вернулась в Ленинград.
Имеет два высших технических образования.
В России публиковалась в периодической прессе Ленинграда и области и в журналах «Советская женщина», «Турист» и «Работница».
В сентябре 2001 года эмигрировала в Германию, живет в Бонне.
В Германии публикуется в русско-язычных журналах и альманахах. Член Берлинского ЛИТО «Berlinerliteraturbund», член Международного сообщества писательских союзов (МСПС). Дипломант Восьмого и Девятого Международных поэтических турниров в Дюссельдорфе – ФРГ (2008 и 2009гг.), имеет звания «Олимпиец турнира» (1-е место)
Ленинградская сюита
Блокадное
Диптих
- Все упрямей поднимался утром…
Всё упрямей поднимался утром
Тот, кто мог ещё работать, жить.
В простыни завёрнутые трупы
На санях возили хоронить.
Смерть ползла в постель, бросалась с неба,
Властной госпожой являясь здесь.
День и ночь молило тело:
— Хлеба…
Как мучительно хотелось есть…
Бесконечный, ежечасный голод.
У подножья дорогих могил
Ослабевший, изнурённый город
Выстоял,
не сдался,
победил!
- 900-дневной тяжестью страданий…
Израненное кружево оград,
Глазницы изуродованных зданий:
900-дневной тяжестью страданий
Наполнен осаждённый Ленинград.
Дневник ребёнка, документом ставший, —
Казалось, что не хватит сил порою.
Голодной смертью сотни тысяч павших…
Нетленна память города-Героя!
3. Выброшенный хлеб
Такого не припомнится на свете:
В голодной,
круглосуточной нужде
Детсадовские маленькие дети —
Мы думали все время о еде
И были в нескольких шагах от смерти, —
Она стреляла голодом в упор.
Я крошки со стола, —
вы мне поверьте,
Не в состояньи выбросить с тех пор.
Мы подбирали махонькую крошку,
Что от кусочка вдруг оторвалась.
Я по сей день сметаю их в ладошку
И в рот,
хоть не голодная сейчас.
Сметаю без задумки,
машинально,
Привычка эта в кровь вошла и в плоть.
В блокаду часто снился нереальный,
Душистым хлебом пахнущий ломоть…
Теперь нам хлеба чёрствого не надо —
Бездумно мы выбрасываем хлеб.
… Имей его,
не умерли б в блокаду
Мои родные бабушки и дед…
Баллада о ежевике
Ежевика поспела,
Сладка и вкусна.
Возле Рейна ем смело,
Прямо с куста.
Вдруг нахлынуло детство:
Страх,
бомбёжки –
война.
Её жуткое действо
Познала сполна.
Есть всё время хотела
И теплой воды,
Дистрофичное тело
Молило:
«Еды…»
Ночью снилась картошка,
С мясом щи на обед.
Наяву –
каши ложка
Да тонюсенький хлеб.
Из блокадного города
Вывозил катер нас
От всечасного голода
В край, где жизни запас.
Адский ладожский кратер:
Враг бомбил, что есть сил,
На глазах наших катер
С детьми потопил.
Берег вот уже, близко,
А на береге том
Каши выдали миску
С толстым хлеба куском!
По железной дороге
Дальше шел эшелон
Из воздушной тревоги
В Гусь-Хрустальный район.
Детский дом.
Я дошкольница,
Младшей группы приезд.
Сразу же за околицей
Был приветливый лес.
С муравейною глыбою —
Лес был чистый, сухой,
А озёра –
да с рыбою,
Чтоб обед был с ухой!
Поутихли все ябеды:
Нам дарил щедро лес
Разноцветные ягоды –
Высший деликатес!
Он черникой отборной
Удивлял среди дня,
С ежевикою чёрной
Познакомил меня.
Радовались неделями
Ребячьи уста:
Чудо сладкое ели мы
Прямо с куста!
Комарами покусаны,
Исцарапаны в кровь,
Но упорно по кустикам
Разбредались мы вновь.
Ах, в мундире картошка
И из ягод компот!
Мы отъелись немножко,
Укрепили живот.
Но на детское тело
Не ложился жирок:
Вся обслуга толстела,
А для нас был паёк…
Сладостью ежевики,
Бонн, зачем угостил?
Детства грустные лики
Позабыть нету сил.
Из блокады –
все в хвори мы,
В язвах вся детвора.
Нас отварами хвойными
Подняла медсестра.
Вновь мы песни запели,
Став детьми, наконец.
Но в душе и на теле
Блокадный рубец…
В детства дальнюю чащу
Возвращаюсь опять.
Стали плакать мы чаще:
— Где ж ты, мамочка-мать?
По родителям жажда
Мешала нам спать.
Вдруг за Нинкой
однажды
Приехала мать!..
И меня отыскали,
И подружек моих.
А у Пети и Гали
Не осталось родных.
Отодвинулось детство.
Отдалилась война.
Жертв бессчетных наследство…
Чья была в том вина?
Мир. Германия.
Здесь ведь
Я всечасно сыта.
Ежевику, как в детстве,
Ем прямо с куста.
…Ежевика поспела!..
Статуи Летнего сада
(Из цикла «Прощание с Петербургом»)
Грустят античные статуи
Под сенью Летнего сада.
Изящные,
гордые,
статные –
Мне слёзы сдерживать надо.
Прощанья часы короткие,
Жизнь прошлая пред глазами.
Задорные,
дерзкие,
кроткие,
Не свидеться больше с вами.
В Петербург привезенные,
(царский указ!)
В сорок первом вы лихо познали:
Расчленили
и в землю упрятали вас…
Вы воскресли
и вновь воссияли!
Роскошно Невы течение.
О, статуи благородные!
Судьбы моей продолжение
Сливается в годы холодные.
Подруг, что у Летнего жили,
Мне так нехватает сейчас!
Их души любовь хранили
И чуткости щедрый запас.
Жили честно, за преданность ратуя,
Пусть им долгая память – награда.
… Драгоценные, чуткие статуи –
Ностальгия моя
и отрада!
Ирма Ланцман, Бонн
Опубликовано в Москве в 2015 г. в альманахе «Наше время»
